15 августа 2023, 08:49
Клементьева Мария Михайловна – уроженка деревни Пожарище. В метрической книге Уфтюгской Спасо-Преображенской церкви за 1909 год под № 1 сделана запись, свидетельствующая о том, что 10 января в семье крестьянина Михаила Наумовича Лобазова и его законной жены Александры Тимофеевны родилась дочь Мария.
Клементьева Мария Михайловна – уроженка деревни Пожарище. В метрической книге Уфтюгской Спасо-Преображенской церкви за 1909 год под № 1 сделана запись, свидетельствующая о том, что 10 января в семье крестьянина Михаила Наумовича Лобазова и его законной жены Александры Тимофеевны родилась дочь Мария.
Семья Михаила Наумовича была зажиточной. Младшая сестра Марии Михайловны, Лидия Михайловна Ожигина (1922 г.р.), рассказывала: «Мы богато, хорошо жили очень. В колхоз-от вот когда пошли, сдали ведь 8 коров, увели у нас. Четыре лошади езжалых да жеребенок неезжалой быу - увели. Да лошади-те экие были! Ну ещё единолично жили, дак ведь не у кого этих плугов железных не было. У нас вот у первых плуга были железные, бороны железные, виялка уже была у нас куплена, своя.» Лидии Михайловне ярко запечатлелись картины из детства, как раскулачивали крепкие единоличные хозяйства родителей и родственников: «Но всех стали потом трести. А всё своим трудом делали. У нас вот три брата – оне жили, не дильвались [не отделялись от родительского дома]. У всех уж дети были, большушшие все». Под одним кровом, в родительском гнезде жили несколько семей, соблюдающих традиционный семейный уклад жизни, по заветам предков сохраняя старинный род. Словом «трести» как нельзя более точно передана трагедия века, которая заключалась в полном разорении зажиточных крестьянских хозяйств Русского Севера. Самым страшным было не столько насильное изъятие нажитого своим трудом имущества, хлеба и скота, сколько разъединение семей, отлучение детей от родителей-«врагов народа», взятых под арест, попирание простых человеческих и духовно-нравственных ценностей деревенской общины. «И приедут партийные роскулачивать. Приедут – лошади эти на моей памяти – что севодни вот надо столько-то хлеба. Приедут, одбар откроют, нагребут сколько мешков, положат – повезли, лён повезли – всё до званья повезли. Заданьё за заданьём: одно выповнишь – второё. Потом пришли – тятю забрали, угонили. Через два дня маму забрали, угонили. Мама-та пятнадцеть дней в Нюксенице-то прожила, её отпустили, а тятя через мисець пришёу домой, отпустили его. Опять нацели жить начинать. А что – у нас корову нам ишшо оставили одну, было: как ребята мы дома осталисе одни. Прошло три дня – у нас и последнюю корову угонили на пасбишшо. Вот Володи Рябинина мать, Настасья Кирановна [говорит]… (мы с Павликом, с братом, ревим сидим, Мария-та, сестра, у нас замужём была, ревим) - «Ребята, вы не ревите, наплевайте. Сейчас возьмите верёвку да подите на пасбишшо, свою корову возьмите за рога, оденьте верёвку на рога и идите домой, дак неужели совес[т]ь позволит у вас ишшо, у ребят, отобрать последнёё?!» Вот мы так и сделали. Корову привели, дак больше этые коровы не увели. Так она нам и осталась, эта корова. Что мы с Павликом – он на четыре года меня моложе: он с 26-го, я с 22-го [года рождения]. А у дяди-то, у бабушкиного-то у брата, у Ананья-то, угонили ведь сына, угонили сноху, и куда их угонили – не знаём. Дак вот погонили – их четвёро ребят осталось. Ганя была самая большая – 13 годов Гане, да ишшо ребята были: два парня да девка ишшо была. Самому малому два года было, и всё-таки угонили. Но отец-от потом уж у нас нашёусе, а тётушка так где-то там и погибла на работах. Где уж - она уж не могла вынести. Она была очень работная. Так и домой не пришли. Ребята-те выросли, дак и помогали кто чем им», - рассказывала Лидия Михайловна.
Разница в возрасте сестёр – 13 лет: тех лишений, что пришлось испытать в детстве Лидии Михайловне, не было в ровной, полной достатка единоличной жизни Марии Михайловны. Да и характеры разные: у старшей сестры характер был боевой, как у отца. Валентина Александровна, дочь Марии Михайловны, тепло вспоминает бабушку Александру Тимофеевну, за которой ухаживала в старости: «Бабушка Оля очень хорошая была. У тёти Лиды, у маминой сестры, характер был точно такой, какой у бабушки, а мама говорила – а у меня-то, гыт, характер-от батьков…» - дедушка Миши. А вот бабушка очень покладистая, очень хорошая была. Она уж скандала не наведёт».
Замуж Мария Михайловна вышла в д. Кокшенскую, за Лобазова Александра Павловича. Супруги воспитали 3 дочерей: Валентину, Римму и Фаину. Детей рано приучали к труду, за непослушание и праздно проведённое время строжили, как было во всех традиционных семьях. Больше строжили, чем хвалили. «Хороша дочь Аннушка – хвалит мать да бабушка» - старинная пожарищенская поговорка. «Не хвалите своих детей, пусть чужие люди похвалят», - предостерегали старики, руководствуясь опытом предков. По словам Валентины Александровны, например, за не вычищенные от сорняков грядки мама могла наказать вицей («учила уму-разуму»), но обид на неё никогда не оставалось, потому что всё умела потом «перевести в шутку»: «Строго воспитывали раньше. И родителей мы больше чтили, чем сейчас».
С детства приученная в единоличном хозяйстве к женским рукоделиям, Мария Михайловна любила шить: всю одежду, платья дочерям шила легко и ловко, по-старинному вручную, пользуясь специальным традиционным приспособлением - копылком. Работая в МТС, муж привозил из магазина ткани, а она шила. Осталась на память дочерям её старинная швейная машина. Большая рукодельница была и младшая сестра, Лидия Михайловна, очень много и искусно вышивала и ткала. Валентина Александровна вспоминала, что и в старости Мария Михайловна не сидела без рукоделий, частенько проводила время за починкой рабочей одежды для семьи, особенно многочисленных рукавиц. Любимая поговорка рачительной рукодельницы: «Не нашивать плачёного, дак не видать золочёного».
Шутливая, жизнерадостная, Мария Михайловна по жизни была с песней. Валентина Александровна просто не помнит свою маму без песен. Не только на празднике, но и в будни «она чего делает, всё время поёт» - картошку в подполье перебирает, тряпки стрижёт на половики, шьёт. Работа в колхозе – тоже с песнями: «Мне запомнилось, что они на сенокос, с сенокоса всё время с песнями шли, составляли всякие сами частушки. И про колхоз, и про руководителей, и ещё про кого-нибудь…» на злобу дня. Находчивые, острые на слово, частушки сочиняли вдвоём с задушевной товаркой Анной Куваевой, за что ей однажды пришлось держать ответ перед начальством, о чём Мария Михайловна вспоминала с сожалением: «У меня-то, говорит, у вороны, есть оборона (муж), дак я-то вот живу, а у неё-то не было защиты, дак её и из колхоза за частушки-то выжили».
Вспоминая детство, Валентина Александровна рассказывает о доброжелательных отношениях родителей с соседями, о том, как ходили семьями друг к другу коротать зимние вечера, устраивали «игрища» - развлечения с шутками и наряжёнками: «Они дружно жили. Если вот какой-то там праздник или просто зимой повечеровать, они берут пирог и пошли к соседям. То к Александру Николаевичу, то к Василию Фёдоровичу ходили часто». Валентина Александровна назвала мамины песни, которые в детстве слышала часто - «По Дону гуляет казак молодой», «В лес девицы собралисе». В 60-е уже не ходили в троицких рядах из деревни в деревню с долгими обрядовыми песнями, знаменитыми на Средней Сухоне, но в 1987-1989 годах в научно-исседовательских фольклорных экспедициях Санкт-Петербургской консерватории и ВГПУ от Марии Михайловны и других пожарищан были сделаны уникальные записи древнейших образцов женской узкообъемной лирики: «Ты куда, мой милой, ходишь…», «По Пожарищу по деревне гуси-лебеди летили», «Ты моя мамушка родима…» Мария Михайловна в Пожарище слыла запевалой, вела песню витиевато, красиво, казалось бы, не спеша, но это только с первого взгляда. Запевка и песни её - всегда с ярким внутренним энергичным движением-толканием музыкально-поэтического текста, словно повествовала, доносила до слушателя важную речь. Названные песни исполняются на один формульный напев, но каждый раз неповторимо по-новому. Сама Мария Михайловна говорила, что «письни-те пить я от тетушки выучилась». Обе тетушки, сестра отца - Авдотья Наумовна была самолучшей песенницей в деревне. Не уступала ей и сестра матери Анна Тимофеевна Клементьева, также прекрасный знаток обрядов и традиций.
Валентина Александровна вспомнила, как мать в компании с другими женщинами из деревни ходила петь по свадьбам «Виноградье». Если в целом старинная свадьба в советское время утратилась, то величальная песня «Виноградье» всегда была необходимым значимым элементом обряда. Не потеряла актуальности она и в настоящее время. Этой песней молодым желают семейного счастья, благополучия, достатка. Женщин, пришедших на свадьбу из деревни и исполняющих «Виноградье», не проходя на избу, «под порогом», называют подпорожана.
Мария Михайловна – носитель народных традиций, была наставником молодым преемникам в освоении свадебных напевов, щедро делилась знанием со всеми, кто был в фольклорных экспедициях на Уфтюге. Часто вспоминала о своём участии в постановке старинной свадьбы местными жителями в 1941 году и, конечно, в 1995 году была участницей подготовки к съёмке фильма «Старинная уфтюгская свадьба». Приходила на спевки фольклорно-этнографического коллектива «Уфтюжаночка», чтобы рассказать подробнее об обрядах свадьбы, ведь сама выходила замуж по-прежнему укладу - с причётами и с песнями. Сватовство, пропиванье, смотры… – все обряды нужно было уложить в разговор, а где уместно, там добавить шутки-прибаутки, чтобы спектакль получился по-настоящему начётистым и живописным. Женщины из коллектива часто и сами «ходили к Марике Мишкиной поспрашивать прежного». Марии Михайловны не стало в ноябре 1996 года.
Для коллектива «Уфтюжаночка» и местных жителей Мария Михайловна навсегда осталась в памяти наставницей, шутницей и талантливой песельницей.
Проект реализуется автономной некоммерческой организацией "ДРЕВО" при поддержке Департамента культуры Вологодской области.
#АдминистрацияНюксенскогоОкруга
#Хранители_традиций
#МБУКиТ_НюксенскийЭтнокультурныйЦентрПожарище
#Уфтюжаночке_30
#Пожарище
Семья Михаила Наумовича была зажиточной. Младшая сестра Марии Михайловны, Лидия Михайловна Ожигина (1922 г.р.), рассказывала: «Мы богато, хорошо жили очень. В колхоз-от вот когда пошли, сдали ведь 8 коров, увели у нас. Четыре лошади езжалых да жеребенок неезжалой быу - увели. Да лошади-те экие были! Ну ещё единолично жили, дак ведь не у кого этих плугов железных не было. У нас вот у первых плуга были железные, бороны железные, виялка уже была у нас куплена, своя.» Лидии Михайловне ярко запечатлелись картины из детства, как раскулачивали крепкие единоличные хозяйства родителей и родственников: «Но всех стали потом трести. А всё своим трудом делали. У нас вот три брата – оне жили, не дильвались [не отделялись от родительского дома]. У всех уж дети были, большушшие все». Под одним кровом, в родительском гнезде жили несколько семей, соблюдающих традиционный семейный уклад жизни, по заветам предков сохраняя старинный род. Словом «трести» как нельзя более точно передана трагедия века, которая заключалась в полном разорении зажиточных крестьянских хозяйств Русского Севера. Самым страшным было не столько насильное изъятие нажитого своим трудом имущества, хлеба и скота, сколько разъединение семей, отлучение детей от родителей-«врагов народа», взятых под арест, попирание простых человеческих и духовно-нравственных ценностей деревенской общины. «И приедут партийные роскулачивать. Приедут – лошади эти на моей памяти – что севодни вот надо столько-то хлеба. Приедут, одбар откроют, нагребут сколько мешков, положат – повезли, лён повезли – всё до званья повезли. Заданьё за заданьём: одно выповнишь – второё. Потом пришли – тятю забрали, угонили. Через два дня маму забрали, угонили. Мама-та пятнадцеть дней в Нюксенице-то прожила, её отпустили, а тятя через мисець пришёу домой, отпустили его. Опять нацели жить начинать. А что – у нас корову нам ишшо оставили одну, было: как ребята мы дома осталисе одни. Прошло три дня – у нас и последнюю корову угонили на пасбишшо. Вот Володи Рябинина мать, Настасья Кирановна [говорит]… (мы с Павликом, с братом, ревим сидим, Мария-та, сестра, у нас замужём была, ревим) - «Ребята, вы не ревите, наплевайте. Сейчас возьмите верёвку да подите на пасбишшо, свою корову возьмите за рога, оденьте верёвку на рога и идите домой, дак неужели совес[т]ь позволит у вас ишшо, у ребят, отобрать последнёё?!» Вот мы так и сделали. Корову привели, дак больше этые коровы не увели. Так она нам и осталась, эта корова. Что мы с Павликом – он на четыре года меня моложе: он с 26-го, я с 22-го [года рождения]. А у дяди-то, у бабушкиного-то у брата, у Ананья-то, угонили ведь сына, угонили сноху, и куда их угонили – не знаём. Дак вот погонили – их четвёро ребят осталось. Ганя была самая большая – 13 годов Гане, да ишшо ребята были: два парня да девка ишшо была. Самому малому два года было, и всё-таки угонили. Но отец-от потом уж у нас нашёусе, а тётушка так где-то там и погибла на работах. Где уж - она уж не могла вынести. Она была очень работная. Так и домой не пришли. Ребята-те выросли, дак и помогали кто чем им», - рассказывала Лидия Михайловна.
Разница в возрасте сестёр – 13 лет: тех лишений, что пришлось испытать в детстве Лидии Михайловне, не было в ровной, полной достатка единоличной жизни Марии Михайловны. Да и характеры разные: у старшей сестры характер был боевой, как у отца. Валентина Александровна, дочь Марии Михайловны, тепло вспоминает бабушку Александру Тимофеевну, за которой ухаживала в старости: «Бабушка Оля очень хорошая была. У тёти Лиды, у маминой сестры, характер был точно такой, какой у бабушки, а мама говорила – а у меня-то, гыт, характер-от батьков…» - дедушка Миши. А вот бабушка очень покладистая, очень хорошая была. Она уж скандала не наведёт».
Замуж Мария Михайловна вышла в д. Кокшенскую, за Лобазова Александра Павловича. Супруги воспитали 3 дочерей: Валентину, Римму и Фаину. Детей рано приучали к труду, за непослушание и праздно проведённое время строжили, как было во всех традиционных семьях. Больше строжили, чем хвалили. «Хороша дочь Аннушка – хвалит мать да бабушка» - старинная пожарищенская поговорка. «Не хвалите своих детей, пусть чужие люди похвалят», - предостерегали старики, руководствуясь опытом предков. По словам Валентины Александровны, например, за не вычищенные от сорняков грядки мама могла наказать вицей («учила уму-разуму»), но обид на неё никогда не оставалось, потому что всё умела потом «перевести в шутку»: «Строго воспитывали раньше. И родителей мы больше чтили, чем сейчас».
С детства приученная в единоличном хозяйстве к женским рукоделиям, Мария Михайловна любила шить: всю одежду, платья дочерям шила легко и ловко, по-старинному вручную, пользуясь специальным традиционным приспособлением - копылком. Работая в МТС, муж привозил из магазина ткани, а она шила. Осталась на память дочерям её старинная швейная машина. Большая рукодельница была и младшая сестра, Лидия Михайловна, очень много и искусно вышивала и ткала. Валентина Александровна вспоминала, что и в старости Мария Михайловна не сидела без рукоделий, частенько проводила время за починкой рабочей одежды для семьи, особенно многочисленных рукавиц. Любимая поговорка рачительной рукодельницы: «Не нашивать плачёного, дак не видать золочёного».
Шутливая, жизнерадостная, Мария Михайловна по жизни была с песней. Валентина Александровна просто не помнит свою маму без песен. Не только на празднике, но и в будни «она чего делает, всё время поёт» - картошку в подполье перебирает, тряпки стрижёт на половики, шьёт. Работа в колхозе – тоже с песнями: «Мне запомнилось, что они на сенокос, с сенокоса всё время с песнями шли, составляли всякие сами частушки. И про колхоз, и про руководителей, и ещё про кого-нибудь…» на злобу дня. Находчивые, острые на слово, частушки сочиняли вдвоём с задушевной товаркой Анной Куваевой, за что ей однажды пришлось держать ответ перед начальством, о чём Мария Михайловна вспоминала с сожалением: «У меня-то, говорит, у вороны, есть оборона (муж), дак я-то вот живу, а у неё-то не было защиты, дак её и из колхоза за частушки-то выжили».
Вспоминая детство, Валентина Александровна рассказывает о доброжелательных отношениях родителей с соседями, о том, как ходили семьями друг к другу коротать зимние вечера, устраивали «игрища» - развлечения с шутками и наряжёнками: «Они дружно жили. Если вот какой-то там праздник или просто зимой повечеровать, они берут пирог и пошли к соседям. То к Александру Николаевичу, то к Василию Фёдоровичу ходили часто». Валентина Александровна назвала мамины песни, которые в детстве слышала часто - «По Дону гуляет казак молодой», «В лес девицы собралисе». В 60-е уже не ходили в троицких рядах из деревни в деревню с долгими обрядовыми песнями, знаменитыми на Средней Сухоне, но в 1987-1989 годах в научно-исседовательских фольклорных экспедициях Санкт-Петербургской консерватории и ВГПУ от Марии Михайловны и других пожарищан были сделаны уникальные записи древнейших образцов женской узкообъемной лирики: «Ты куда, мой милой, ходишь…», «По Пожарищу по деревне гуси-лебеди летили», «Ты моя мамушка родима…» Мария Михайловна в Пожарище слыла запевалой, вела песню витиевато, красиво, казалось бы, не спеша, но это только с первого взгляда. Запевка и песни её - всегда с ярким внутренним энергичным движением-толканием музыкально-поэтического текста, словно повествовала, доносила до слушателя важную речь. Названные песни исполняются на один формульный напев, но каждый раз неповторимо по-новому. Сама Мария Михайловна говорила, что «письни-те пить я от тетушки выучилась». Обе тетушки, сестра отца - Авдотья Наумовна была самолучшей песенницей в деревне. Не уступала ей и сестра матери Анна Тимофеевна Клементьева, также прекрасный знаток обрядов и традиций.
Валентина Александровна вспомнила, как мать в компании с другими женщинами из деревни ходила петь по свадьбам «Виноградье». Если в целом старинная свадьба в советское время утратилась, то величальная песня «Виноградье» всегда была необходимым значимым элементом обряда. Не потеряла актуальности она и в настоящее время. Этой песней молодым желают семейного счастья, благополучия, достатка. Женщин, пришедших на свадьбу из деревни и исполняющих «Виноградье», не проходя на избу, «под порогом», называют подпорожана.
Мария Михайловна – носитель народных традиций, была наставником молодым преемникам в освоении свадебных напевов, щедро делилась знанием со всеми, кто был в фольклорных экспедициях на Уфтюге. Часто вспоминала о своём участии в постановке старинной свадьбы местными жителями в 1941 году и, конечно, в 1995 году была участницей подготовки к съёмке фильма «Старинная уфтюгская свадьба». Приходила на спевки фольклорно-этнографического коллектива «Уфтюжаночка», чтобы рассказать подробнее об обрядах свадьбы, ведь сама выходила замуж по-прежнему укладу - с причётами и с песнями. Сватовство, пропиванье, смотры… – все обряды нужно было уложить в разговор, а где уместно, там добавить шутки-прибаутки, чтобы спектакль получился по-настоящему начётистым и живописным. Женщины из коллектива часто и сами «ходили к Марике Мишкиной поспрашивать прежного». Марии Михайловны не стало в ноябре 1996 года.
Для коллектива «Уфтюжаночка» и местных жителей Мария Михайловна навсегда осталась в памяти наставницей, шутницей и талантливой песельницей.
Проект реализуется автономной некоммерческой организацией "ДРЕВО" при поддержке Департамента культуры Вологодской области.
#АдминистрацияНюксенскогоОкруга
#Хранители_традиций
#МБУКиТ_НюксенскийЭтнокультурныйЦентрПожарище
#Уфтюжаночке_30
#Пожарище
Фотографии
